Название публикации
ТАЙНЫЕ, ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ, ГЕНДЕРНЫЕ ЯЗЫКИ И ИХ КУЛЬТУРНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ
Автор(ы)
Г. В. Григоренко
Основной материал
1. В каждом языке наряду с территориальными различиями есть различия в социальном и профессиональном отношении, сводимые, как правило, к особенностям лексического употребления. Эти лексические системы получили название "социальные диалекты". Весьма ограниченные по составу, функции и употреблению, они служат средством связи и опознания для лиц, входящих в определенные социальные группы и имеющих свои культурные, профессиональные, сословные и иные интересы.
Наиболее удачную классификацию социальных вариантов речи представил В. Д. Бондалетов. В зависимости от природы, назначения, языковых признаков и условий функционирования он выделяет: 1) профессиональные лексические системы; 2) групповые жаргоны; 3) условные и тайные языки (арго): а) арго ремесленников-отходников, бродячих торговцев и близких к ним социальных групп; б) арго деклассированных (воров, нищих, бродяг, уголовников) (1. С. 69). Причем, по функциональному значению автор приближает к условным языкам гендерные, возрастные языки, а также языки различных тайных обществ и другие варианты этнических языков.
2. Наибольший интерес из всех существующих видов социальных диалектов привлекают к себе тайные и условные языки (арго). Отличительной особенностью арго от слэнга и профессионального жаргона является его конспиративная функция. Им пользуются ограниченные социальные группы, желая скрыть предмет коммуникации. Эта специфическая функция арго стала причиной его слабой изученности.
Одним из более других исторически известных тайных языков является воровской язык. Он существует у большинства европейских и у многих неевропейских народов. Традиции европейского воровского арго восходят к ХIII-ХV вв. (2. С. 114). Во Франции он известен под термином "argo" (арго) и "jargon" (жаргон), в Германии -"rotwelch", в Англии - "cant", в Италии - "gergo", в Испании - "germania" (3. С. 123-124). Позже, в ХVIII-XIX вв., собирателями-этнографами, фиксировавшими социально-бытовые особенности жизни профессиональных нищих, бродячих торговцев и ремесленников Западной Украины и Белоруссии, центральных губерний России, был зафиксирован арго у славянских народов. В России воровской язык получил название "феня", "маза", "блатная музыка".
Уже в средние века воровской язык стал неотъемлемым атрибутом многочисленных корпораций деклассированных, наводнивших Европу. Организованные по цеховому принципу, банды разбойников, братства нищих, воров, бродячих торговцев и ремесленников (например, банда кокильяров во Франции в ХV в., организации могилёвских, смоленских, орловских "лирников", "дедов", "старцев" и т.д.) использовали тайные языки как средство общения, "пароль" при опознании своих, средство самозащиты от чужих. Этому языку либо обучали специальные учителя ("майстры" у лирников, воспитатели в парижской банде поджигателей ХVIII в. (4. С. 134)), либо приобщались с детства (офени, катаны).
Ещё до нового времени не существовало отчётливых различий между языком воров и условным языком бродячих ремесленников и торговцев. Эти языки имеют очень тесные связи и общие корни происхождения.
Большое распространение отхожий промысел получил в царской России. Бродячей торговлей занимались калужские и одоевские "прасолы", мелкие торговцы Углича, Бежецка, Дорогобужа и других городов. Широкую известность получили крестьяне Шуйского, Ковровского, Вязниковского уездов Владимирской губернии, называвшиеся "офенями". Скудность почв и невозможность прокормить семью (5. С. 295-296) вынудила их заниматься сезонной торговлей (во время, не занятое сельскохозяйственными работами). Офени ходили по деревням хлебородных уездов, где продавали купленные на ярмарках или в поселениях кустарников предметы культа, бытовые и галантерейные товары (кольца, ножницы, кошельки и т.д.) (6. С. 298, 305; 7. С. 120). "Скупив товару на 62 руб. продать офеня мог на 129 руб., умея и обмануть вовремя и надуть подчас" (8. С. 305).
Столь распространённым явлением в России и Европе, как и бродячая торговля, было отхожее ремесло. Крестьяне, страдающие от малоземелья и неурожаев, бродили по различным населённым пунктам, где оказывали за небольшую плату услуги каменщиков, жнецов, чесальщиков льна и т.д., не упуская возможности что-нибудь своровать (9. С. 142-143). По описаниям академика И. А. Орбели хорошо известен отхожий промысел армян высокогорной области Мокс, близ озера Ван. В конце сентября, закончив сельскохозяйственные работы, мужчины уходили на заработки в качестве шерстобитов и валяльщиков (катаны) в Тифлис, Баку, Закавказье, Турцию. Во время этих странствий катаны выработали свой воровской язык, который передавался из поколения в поколение, основывался на нормах родного языка и служил средством самозащиты в чужом обществе и для сокрытия профессиональной тайны и облегчения воровства. Катаны были искусными ворами шерсти.
Таким образом видно, что язык бродячих ремесленников и торговцев - следствие определённых бытовых условий. Он выполняет профессиональную и защитную функцию. В конце ХIХ в., под давлением капиталистических форм производства, исчезают архаические промыслы и торговля, исчезает корпоративная замкнутость профессий и теряет своё тайное значение арго, растворившись в городском просторечии. Пожалуй, лишь воровской язык сохранил свои позиции.
Одинаковые общественные условия, в которых находятся арготирующие разных стран, привели к формированию общих черт идеологии и психологии отдельных национальных арго. Для выявления этих черт рассмотрим лексический состав условных и тайных языков.
Значительная часть арго отличается большой специализацией и конкретностью. В них редко применяются высшие обобщающие слова и, вместе с тем, много слов, выражающих отдельные видовые или частные случаи одного явления, а также огромное количество синонимов. Так, у воров существует несколько десятков терминов, обозначающих воровские специальности: "ширмач" - вор-карманник, "скокарь" - квартирный вор , "мокрушник" - вор-убийца , а также медвежатники, голубятники и др. (10. С. 484). Конкретностью отличается система счисления у воров. При отсутствии отвлеченных числительных счёт ведётся применительно к каким-либо предметам (деньгам, картам и т.д.): "зюжка" - 2 копейки , "стрюжка" - 3 копейки или 3 года заключения и т.д. Особенно богаты синонимами центральные понятия в жизни арготигующих. В байковом языке петербургских мошенников "ударить , прибить" обозначается словами "хлобыстнуть", "шаркнуть", "чебурахнуть", "свистнуть", "дать чертоплешину " (11. С. 134).
В воровском языке прослеживаются две противоположные тенденции. С одной стороны , стремление вора материализовать, механизировать все явления, поступки, природу (ум, рассудок - "масло"; человек не идет, а "катится", не говорит, а "звонит", на плечах у него не голова, а арбуз). С другой стороны, вор стремится "анимализировать" некоторые предметы, с которыми имеет дело, чтобы в случае неудачи возложить на них ответственность за их "непредсказуемое" поведение. Так, вскрыть несгораемый шкаф на воровском языке - "запороть медведя", обокрасть чердак - "вспугнуть голубей", замок - воробей и т.д.
Стремление конкретизировать, упростить, материализировать сложные явления указывает на принадлежность арго низшим слоям общества и отличие его от высокого, абстрактного и одухотворённого литературного языка.
Отличительной чертой арго является его эмоционально-экспрессивная насыщенность, которая передаёт коллективное отношение воров, мошенников, торговцев к окружающему их миру. Это общая особенность для представителей тех профессий, где нет ощутимой связи между производственным процессом и трудом, где успех зависит от случая, от удачи. Предмет или явление признаётся "своим" и получает положительную оценку, или - "чужим", тогда экспрессия отрицательна. Так, мелкие торговцы начала ХIХ в. называли себя "офеня", а всех покупателей - презрительными словами "лох" (мужик), "гируха" (баба), которым можно было "пропулить шивар", т.е. продать товар (12. С. 302; 13. С. 124). Непосвящённые в особую воровскую касту на блатном языке назывались "профанами", "фраерами" (дураки). Весь мир воров наполнен борьбой "урок" (воры) и "мурок" (агенты уголовного розыска) (14. С. 62-63). Используя эмоциональные слова с циничным, вульгарным или шутливым оттенком, арготирующие стремились показать свою нечувствительность к неприятным воздействиям. Полицейские получили название "лягавые", "борзые" (15. С. 165), чужие, подозрительные "волосатики" (16. С. 66), похороны - "уборка", умереть - "загнуться" и т.д. Особую роль в экспрессивной фразеологии выполняет матерная брань. Конкретно ни к кому не обращённая, она служит для более действенного воздействия. Если же брань обращена к вору, то становится оскорблением, которое смывается только кровью (17. С. 58).
Веря, по-видимому, в магию слова, воры часто прибегают к "божьбе" (клятве): "лягавым буду", "сука буду, не забуду - век мне на свободе не бывать" и др. Для укрепления собственной силы и самообладания воры прибегают к хвастовству - небольшие рассказы о своих подвигах (старушку божию зарезал, сломал я тысячу замков - вот громила я каков... (18. С. 59-60)).
Воровское слово в большей мере служит не для коммуникации, а для подачи "сигнала", оказания эффекта на окружающих, особенно используя такие слова, как "тырь", "на", "ша".
Что касается морфологии, то большинство арготических слов подчиняется правилам склонения, спряжения и другим формам изменения, действующим в литературном языке арготирующего. Лишь синтаксические конструкции арго имеют более существенные различия с литературной нормой. В большинстве случаев синтаксически неделимой единицей в условных языках выступают не слово, а готовый штамп из нескольких слов - идиоматическое выражение. Причём, каждое слово отдельно в арго не имеет самостоятельного значения (19. С. 83-84). Например, выражения "смотреть на Знаменье", "сару коцать" (воровать деньги), "горбатого лепить" (обманывать). Близки к условным языкам по своей социальной природе и функции языки тайных обществ, мужские и женские языки, возрастные и другие варианты этнических языков. Эти виды социальных диалектов имеют, пожалуй, наиболее древнее происхождение, восходя к первобытным культовым обрядам, разделению труда внутри общества и появлению первых замкнутых социальных групп.
Весьма насыщенным тайноречиями является адыгский язык. К концу ХVIII в. у адыгов было не менее шести тайных языков. "Шакобза" и "щупщыiэ" (20. С. 111-112) - секретные воровские языки банд наездников, которыми пользовались черкесские князья во время ежегодных ритуальных наездов и молодые люди, обучающиеся военному мастерству в стане наездников. Появление охотничьего языка "щакобще" у адыгов, как и у многих других народов, связано со стремлением охотников скрыть свои намерения от зверей, так как они думали, что звери понимают язык людей. Поэтому козу охотники называли не "бхан", а "ткеше" (малый короткий хвост), лошадь - не "тще", а "кепе" (быстро несущееся животное), огонь - не "мапха" , а "негхуне" (глаз света). Широкое распространение получили также тайные языки "фаршибше" (язык слогов "ри" и "фе"), "фарсибзэ" (язык фарси), "фэбзэ" (язык звуков "ф") и язык притворства "фэрыщiбзэ" (21. С. 113-116).
Дифференсация языка по полу говорящего вызвана различными факторами. Это и разделение труда между мужчиной и женщиной, это и религиозно-культовые предписания, это и социальное неравенство, и, конечно, психологические различия у обоих полов. Всё это в итоге привело к развитию специфической профессиональной мужской лексики (наполнена терминами охоты, ловли рыбы и т.д.) и женской (преобладают термины из области домашнего быта). Для женщин табуирован целый ряд предметов и явлений, связанных с обрядами " уважения" и "избегания". (Так, казак - киргизские женщины называют не настоящим именем, а "хозяин огня", отец какого-либо из детей). Женщины чаще употребляют вежливые формы (22. С. 152-155). В языке индейцев яна Северной Калифорнии женские языковые формы с морфологической и фонетической стороны короче мужских, что является символом их менее значимого общественного статуса (Собака в языке мужчин - "cucu", а у женщин - "cuc"; огонь у мужчин - "auna", а у женщин - "au"; оленья печень у мужчин - "imamba", а у женщин - "imamp") (23. С. 456-457). Женщины чаще употребляют местоимения, частицы, существительные (24. С. 157).
Примером возрастного языка является детский язык ассирийцев, проживавших в конце 30-х гг. ХХ в. на территории Армении и Азербайджана. До 5-6 лет дети говорили на особом языке, не имеющем ничего общего с соответствующими словами разговорного языка. Эти слова грамматически не изменяются и состоят из двух слогов. Так, глагол разбивать на детском языке "ti", на сирийском языке - "smut", хлеб на детском языке - "mэmэ " , а на сирийском - "lэxmэ", нога на детском языке - "pэppi", а на сирийском - "эklэ " (25. С. 75-77).
Все рассмотренные выше этнические варианты служили средством общения в замкнутых группах и не получили широкого распространения, исключая гендерные языки.
Поскольку арго отличается от литературного языка только особым лексическим составом, совпадая во всех остальных особенностях, то в качестве источника условных языков выступает материал как родного языка, так и "близлежащих" и "отдалённых" языков. При этом используется три общераспространённых способа засекречивания:
а) условное искажение слов;
б) переосмысление лексического материала;
в) иноязычные заимствования (26. С. 154; 27. С. 488).
Смысл условного искажения слов заключается в добавлении к каждому слову, или включению в его состав, или замене определённых частей слова на ключевые звуки и слоги. Так, в офенском языке перед словом ставится определённый звук: "шутро" (утро), "шунебо" (небо) (28. С. 339), "шиблоко" (яблоко) (29. С. 156). В адыгском языке фаршибше после каждого слога вставляется односложное звукосочетание, а после каждого слова - двусложное словосочетание (например, сэ-рыфы но-фы-бэ-рыфы сы-фы-нофы-жьа-фы-щ(ы)-рыфы вместо изначального сэ нобэ сыножьяц. - Я сегодня ждал тебя) (30. С. 114). В немецком языке используется перестановка слогов: вместо ich muss zum Tisch - chi sum muz schit. (31. С. 155).
С точки зрения семантической структуры для засекречивания используют эпитеты и метафоры. В эпитетах название предмета заменяется его признаком (свойством или действием). Например, шуба в языке петербургских мошенников - "теплуха" (32. С. 135), рубли у офеней - "круглики" (33. С. 302) , ночь во французском арго - " тёмная" (34. С. 160). В метафорах название предмета заменяется образным выражением, иносказанием. Гроб в русском арго - "сундук" (35. С. 488), работать - "ишачиться", фальшивый паспорт - "тёмный глаз" (36. С. 135).
Излюбленным и широко распространённым способом конспирации практически каждого национального арго, в особенности русского воровского языка, являются иноязычные заимствования. Они как нельзя лучше служат целям сокрытия профессиональной коммуникации, учитывая трудность для восприятия и малоизвестность лексем чужого языка. Иностранные слова либо обозначают те же явления и предметы, что и в родном языке, либо их значение переосмысляется. Большую роль в процессе распространения иноязычных заимствований сыграла непосредственная территориальная близость с теми или иными национальными районами, многонациональный состав воровских шаек и банд, а также бродячие торговцы и ремесленники различных национальностей (татары - сырьевщики, цыгане - барышники, греки - торговцы и др.).
Благодаря бесконечным странствиям по Европе цыган и евреев заимствования из их языков стали очень распространёнными и носят международный характер.
В Россию элементы из новоеврейского языка (идиш) проникли через Германию, Польшу и Украину. Политическое и экономическое бесправие еврейского населения сыграло свою роль в криминализации евреев в России. К тому же некоторые евреи, будучи содержателями "шинков", скупщиками краденого и ростовщиками, близко стояли к уголовному миру. Этим объясняется широкое распространение в русском арго еврейских слов. Таковы слова: "ксива" (документ) - от еврейского "ksiwes" ; "мусор" - сотрудник милиции от еврейского "muser" (доносчик); "шмира" (ночная стража) - от еврейского "schomar" (стеречь). Слова с лексическим переосмыслением: "псира" (собака) - от еврейского "posar" (выдавать); "быть на лаване" (скрываться от полиции) - от еврейского "lwono" (37. С. 135-137).
Самый широкий пласт иноязычных заимствований в русском воровском арго составляют цыганские слова. Здесь мы находим все цыганские числительные от "1" до "10", почти все от "10" до "20" и некоторые числительные, означающие дасятки ("yek" - один рубль, "dui" - два рубля, "деш" - десять и т.д.). Примечательным является отсутствие абстрактного счёта, а лишь применительно к рублям, с которыми преимущественно цыгане имели дело, торгуя лошадьми. Много заимствованных цыганских глаголов: "хавать" (есть) - от цыганского деепричастия "ne xavsi" (не евши), "марать" (убивать) - от "te mares"(бить, убивать), "тырить" (воровать) - от "te teres" (иметь, брать) и др. Заимствованные существительные: "чувиха", "лярва" - проститутка, "хавало" - рот, "рай " - притон разврата, "лавье" - деньги и др. (38. С. 148-149, 151, 153-154, 156).
Широкое распространение в "блатной музыке" получили заимствования из западноевропейских языков, в особенности из немецкого, французского и польского воровских арго. Например, слово "ботать" (говорить) - от немецкого "botten"; "блатной "(преступный) - от немецкого "platt" (свой, заслуживающий доверия ); "пижон" (жертва шулера) - от французского"pigeon"(жертва вора, простак); "мент" (милиционер) - от польского "mente" (солдат); "лох" (мужик) - от польского "wloch" (мужик) (39. С. 121,123).
С территории Крыма, Поволжья, Кавказа, Урала, Сибири распространились тюркские заимствования ("акча" - деньги , "калым" - барыш , "бика" - женщина и др.) (40. С. 159).
Актуальным и сегодня остаётся вопрос о тайности и условности арго. В зарубежной и отечественной историографии прослеживается две противоположные точки зрения. За тайность и условность арго, которую он теряет в процессе эволюции к слэнгу, выступают отечественные лингвисты В. Статен, С. Копорский, В. Тонков, Поливанов, В. Жирмунский, а также болгарский языковед Ст. Стойков. Против условности и тайности арго вслед за французскими исследователями-лингвистами в 20-е гг. ХХ в. выступил Д. С. Лихачёв: "...Называть воровскую речь условной и тайной только потому, что она нам непонятна, так же наивно, как и называть всех иностранцев "немцами" (41. С. 53-56; 42. С. 51).
Заметим, что, действительно, степень засекреченности арго обычно невысока, но, вместе с тем, посторонние люди арготическую речь не понимают и свою функцию секретного кода она всё-таки выполняет. Для примера возьмём офенское выражение: "Босвы лухту бряете, а масам не биряете". - Сами кашу едите, а нам не даёте
(43. С. 73).
Таким образом, условные и тайные арго находятся на положении бесписьменных языков, им пользуется ограниченный круг людей, являясь самостоятельными словарями, они используют особенности литературной разговорной речи, а также подвержены исторической изменчивости.
Библиография
1. Бондалетов В.Д. Социальная лингвистика. М.: "Просвещение", 1987.
2. Ларин Б.А. Западноевропейские элементы русского воровского арго // Язык и литература. М.;Л., 1931. № 7.
3. Жирмунский В.М. Национальный язык и социальные диалекты. М.: "Художественная литература", 1936.
4. Там же.
5. Максимов С.В. Избранное. Из книги "Сибирь и каторга". М.: Советская Россия, 1981.
6. Там же.
7. Арапов М.В. К этимологии слова офеня // Этимология: Принципы реконструкции и методика исследования. М.: "Наука", 1965.
8. Максимов С.В. Указ. соч.
9. Жирмунский В.М. Указ. соч.
10. Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка. М., 1970.
11. Даль В.И. Условный язык петербургских мошенников, известный под именем музыки или байкового языка // Вопросы языкознания. 1990. №1.
12. Максимов С.В. Указ. соч.
13. Арапов М.В. Указ. соч.
14. Лихачев Д.С. Черты первобытного примитивизма воровской речи. // Язык и мышление. М.;Л., 1935. Вып.3-4.
15. Жирмунский В.М. Указ. соч.
16. Лихачев Д.С. Указ. соч.
17. Там же.
18. Там же.
19. Там же.
20. Кишев А.С. О тайнах языка адыгов // Советская этнография. 1986. №7.
21. Там же.
22. Крючкова Т.Б. К вопросу о дифференциации языка по полу говорящего // Восточное языкознание. М., 1976.
23. Сепир Э. Мужской и женский варианты речи в языке яна // Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993.
24. Крючкова Т.Б. Указ. соч.
25. Муратхан В.П. Обычаи, связанные с рождением и воспитанием ребенка у сирийцев СССР. (По материалам экспедиции 1928-1929 гг. к сирийцам Армянской АССР) // Советская этнография. 1957.
26. Жирмунский В.М. Указ. соч..
27. Общее языкознание.
28. Лихачев Д.С. Арготические слова профессиональной речи // Развитие грамматики и лексики современного русского языка. М.: "Наука", 1964.
29. Жирмунский В.М. Указ. соч.
30. Кишев А. С. Указ. соч.
31. Жирмунский В.М. Указ. соч.
32. Даль В.И. Указ. соч.
33. Максимов С. В. Указ. соч.
34. Жирмунский В.М. Указ. соч.
35. Общее языкознание.
36. Даль В.И. Указ. соч.
37. Фридман М.М. Еврейские элементы в русском арго // Язык и литература. М.; Л., 1931. № 7.
38. Баранников А.П. Цыганские элементы в русском арго // Язык и литература. М.; Л., 1931. № 7.
39. Ларин Б.А. Указ. соч.
40. Дмитриев Н.К. Турецкие элементы в русском арго // Язык и литература. М.; Л., 1931. № 7.
41. Скворцов Л.И. Литературный язык, просторечие и жаргоны в их взаимодействии // Литературная норма и просторечие. М.: "Наука", 1977.
42. Лихачев Д.С. Черты первобытного примитивизма воровской речи // Язык и мышление. М.;Л., 1935. Вып. 3-4.
43. Бондалетов В.Д. Указ. соч.